Восточный вопрос и его освещение марксом и энгельсом

rumagic.com

Лондон, 11 августа 1857 г.

Восточный вопрос, который, как нас уверяли, около четырнадцати месяцев тому назад был разрешен в результате Парижского мира, теперь снова оказывается открытым благодаря дипломатической забастовке в Константинополе.

Посольства Франции, России, Пруссии и Сардинии спустили здесь свои флаги и прекратили сношения с Портой.

Английский и австрийский послы, поддержав сопротивление Дивана в отношении требований этих четырех держав, в то же время заявили, что они не побоятся взять на себя любую ответственность за последствия этого конфликта.

Обратите внимание

События эти произошли 6-го числа текущего месяца. Сюжет самой драмы довольно стар, но ее dramatis personae [действующие лица. Ред.] поменялись ролями, и благодаря новой mise en scene [постановке. Ред.] он приобрел до некоторой степени видимость новизны. На этот раз в авангарде находится уже не Россия, а Франция.

Ее посол в Константинополе, г-н Тувенель, в несколько аффектированном, меншиковском тоне властно потребовал от Порты отменить выборы в Молдавии, так как-де молдавский каймакам Вогоридес, нарушив Парижский договор, своим недопустимым вмешательством добился того, что противники объединения получили большинство мандатов[218].

Порта отказалась принять это требование, но выразила согласие вызвать каймакама в Константинополь, для того чтобы он ответил на обвинения, выдвинутые против его действий.

Г-н Тувенель надменно отверг это предложение, настаивая на том, чтобы поручить Европейской реорганизационной комиссии, находящейся в Бухаресте, произвести расследование относительно выборных махинаций.

Так как большинство этой комиссии составляют уполномоченные Франции, России, Пруссии и Сардинии, то есть как раз тех стран, которые стоят за объединение Дунайских провинций и возводят на Вогоридеса обвинение в незаконном вмешательстве, то Порта, подстрекаемая послами Великобритании и Австрии, естественно, отказалась сделать своих явных противников судьями в их же собственном деле. Тогда-то и произошла катастрофа.

Ясно, что подлинный предмет спора теперь тот же самый, из-за которого возникла война с Россией, а именно: фактическое отделение Дунайских провинций от Турции, которое на этот раз пытаются осуществить не в форме «материальной гарантии», а в форме объединения княжеств под властью какого-нибудь европейского князя-марионетки.

Россия, со свойственным ей спокойствием, осмотрительностью и терпением, никогда не отклоняется от однажды намеченной ею цели. В деле, интересующем только ее одну, она уже сумела сплотить часть своих противников против остальных и теперь может надеяться подчинить себе одних с помощью других. Что же касается Бонапарта, то его мотивы разнообразны.

Он надеется во внешних осложнениях найти отдушину для внутреннего недовольства. Он бесконечно польщен тем, что Россия соблаговолила выступить под французской маской и предоставляет ему открыть бал.

Важно

Его Империя, сотканная из фикций, вынуждена довольствоваться театральными триумфами, и в глубине души Бонапарт, быть может, тешит себя надеждой посадить с помощью России кого-либо из Бонапартов на игрушечный трон Румынии, искусственно созданный при помощи дипломатических протоколов. Со времени знаменитой Варшавской конференции 1850 г.

[219] и похода австрийской армии к северным границам Германии, Пруссия горит желанием хоть чем-нибудь отомстить Австрии, если только ей самой при этом удастся уберечься от беды. Сардиния возлагает все свои надежды на конфликт с Австрией, но уже не в опасном союзе с итальянской революцией, а за спиной деспотических континентальных держав.

Австрия так же серьезно противодействует объединению Дунайских княжеств, как Россия стремится осуществить его. Австрия отлично понимает основной мотив этого проекта, который более непосредственно направлен против ее собственного могущества, нежели против могущества Порты.

Наконец, Пальмерстон, популярность которого зиждется главным образом на напускном русофобстве, само собой разумеется должен притворяться, будто он разделяет непритворный страх Франца-Иосифа. Он должен во что бы то ни стало сделать вид, что он заодно с Австрией и Портой и уступит давлению России только в случае принуждения со стороны Франции.

Такова позиция заинтересованных сторон. Румынский народ является здесь только предлогом и сам по себе совершенно в счет не идет.

Даже самые отчаянные энтузиасты едва ли найдут в себе достаточно легковерия, чтобы допустить, будто Луи-Наполеон искренно ратует за неподдельность народных выборов, а Россия действительно горит желанием укрепить румынскую национальность, разрушение которой со времени Петра Великого всегда являлось целью ее интриг и войн.

Газета, основанная несколькими самозванными румынскими патриотами в Брюсселе под названием «Etoile du Danube»[220], недавно опубликовала ряд документов, относящихся к молдавским выборам; важнейшие из них я намерен перевести здесь для «Tribune».

Они состоят из писем, адресованных Николаю Вогоридесу, молдавскому каймакаму, Стефаном Вогоридесом, его отцом, Мусурусом, его зятем и турецким послом в Лондоне, А. Вогоридесом, его братом и секретарем турецкого посольства в Лондоне, М. Фотиадесом, другим его зятем и charge d'affaires [поверенным в делах. Ред.

] молдавского правительства в Константинополе, и, наконец, бароном Прокешом, австрийским интернунцием при Высокой Порте. Эта переписка была некоторое время тому назад выкрадена из дворца каймакама в Яссах, и «Etoile du Danube» теперь хвастается тем, что оригиналы писем находятся в ее руках.

«Etoile du Danube», очевидно, считает кражу со взломом вполне приличным способом дипломатической информации; впрочем, в этом взгляде на вещи ее, по-видимому, поддерживает вся официальная европейская пресса.

СЕКРЕТНАЯ ПЕРЕПИСКА ОТНОСИТЕЛЬНО ВЫБОРОВ В МОЛДАВИИ,ОПУБЛИКОВАННАЯ «ETOILE DU DANUBE»

Отрывок из письма М. К. Мусуруса, турецкого посла в Лондоне, каймакаму Вогоридесу

Лондон, 23 апреля 1857 г.

«Конфиденциально сообщаю Вам, что лорд Кларендон одобряет ответ, данный Вами французскому и русскому консулам по вопросу о печати. Он нашел его достойным, справедливым и законным. Я хвалил его превосходительству благоразумие Вашего поведения при нынешних обстоятельствах. Я пишу Порте и стараюсь обеспечить Вам успех в блестящей карьере, коей Вы выказываете себя столь достойным.

Вы избавите эту прекрасную страну от опасности, в которую стараются ее ввергнуть изменники, недостойные имени молдаван. Побуждаемые материальными интересами и вознаграждениями, они в своей извращенности доходят до того, что содействуют превращению своей родины Молдавии в простой придаток Валахии и хотят вычеркнуть ее из числа самоуправляющихся народов.

Под предлогом создания какой-то фантастической Румынии они хотят низвести Молдавию и молдаван до уровня Ирландии и ирландцев, не смущаясь проклятиями нынешнего и будущих поколений. Обливая презрением этот сброд, имеющий наглость называть себя национальной партией, Вы выполняете долг честного и доблестного патриота.

Совет

Партия объединения может называть себя национальной партией в Валахии, где она стремится к расширению своего отечества; но по той же самой причине в Молдавии она может называться только антинациональной партией. Здесь единственной национальной партией является та, которая противодействует объединению… Английское правительство относится к объединению враждебно.

Можете не сомневаться в этом. Конфиденциально сообщаю Вам, что инструкции в этом смысле недавно были посланы английскому поверенному в делах в Бухаресте (который является моим другом), и Вы, Ваше превосходительство, скоро увидите результаты этих инструкций.

Вы дали надлежащий ответ французскому и русскому консулам по вопросу о печати… Вашим долгом, как главы самоуправляющегося княжества, было дать отпор скандальному и беззаконному вмешательству иностранцев во внутренние дела.

Не Ваша вина, что оба эти консула поставили себя в ложное положение и что их правительства не могут помочь им иначе, как только отозвав их… Я также опасаюсь, что под давлением иностранного вмешательства Порта будет поставлена в неприятное положение по отношению к Вам и в переписке с Вами невольно не в полной мере выразит Вам свою похвалу и то удовлетворение, которое доставляет ей Ваше умеренное и благоразумное поведение. В качестве каймакама Молдавии Вы, конечно, обязаны подчиниться верховному правительству; но в то же время, в качестве главы этого независимого княжества и как молдавский боярин, Вы должны выполнить свой долг перед родиной и, если окажется нужным, указать Порте, что первой, ab antique [исконной. Ред.] привилегией княжеств является существование Молдавии как особого самоуправляющегося княжества».

А. Вогоридес, секретарь турецкого посольства в Лондоне, каймакаму Вогоридесу

«Спешу уведомить Вас, что Ваш зять только что посетил лорда Пальмерстона. Он сообщил важные известия об отношении его светлости к объединению княжеств.

Лорд Пальмерстон является решительным противником объединения; он считает, что оно нарушает права нашего государства, и, в соответствии с этим, надлежащие инструкции будут отправлены сэру Генри Булверу, поверенному в делах Великобритании в княжествах.

Таким образом, как я уже писал Вам раньше, Вам необходимо напрячь все силы, чтобы не позволить молдаванам так или иначе выразить свои пожелания в пользу объединения и чтобы выказать себя достойным расположения Порты или поддержки Англии и Австрии.

Поскольку эти три державы решили противодействовать объединению, Вам нет надобности беспокоиться насчет намерений или угроз Франции, пресса которой относится к Вам, как к греку».

От того же тому же

Лондон, 15 апреля 1857 г.

«Советую Вам без рассуждений следовать во всем указаниям австрийского консула, несмотря на все его недостатки, даже если бы он стал вести себя еще более высокомерно. Вы должны иметь в виду, что этот человек действует лишь согласно инструкциям своего правительства.

Австрия вполне солидарна во взглядах с Высокой Портой и Великобританией, а потому, если Австрия высказывает удовлетворение, то Турция и Англии сделают то же самое.

Обратите внимание

Итак, повторяю, Вы должны слушаться советов и пожеланий австрийского консула и без возражении пользоваться услугам» всех лиц, которых он предложит Вам, не осведомляясь о том, не являются ли рекомендованные лица безнравственными или пользующимися дурной славой. Достаточно, чтобы эти лица были искренними противниками объединения.

Этого достаточно потому, что если объединение будет провозглашено молдавским Диваном, то Австрия возложит на Вас ответственность за противодействие советам ее консула, являющегося столь деятельным противником объединения. Что же касается Англии, то она никогда не допустит осуществления объединения, хотя бы все Диваны высказались за него.

Тем не менее желательно, чтобы Вы воспрепятствовали молдавскому Дивану высказаться в пользу объединения, ибо тогда трем державам будет легче действовать против Франции и России, и Вы заслужите таким образом их благодарность… Вы были вполне правы, не допустив свободу печати, ибо молдавские сумасброды, друзья России, прикрывающиеся маской Франции, стали бы злоупотреблять этой свободой печати с целью вызвать народное движение в пользу объединения… Не допускайте махинаций такого рода. Я уверен, что если бы «Etoile du Danube» и другие издания столь же низкого сорта выходили во Франции, то правительство не замедлило бы сослать их авторов в Кайенну. Франции, которая жаждет, чтобы в Молдавии и Валахии были допущены клубы свободы и политические собрания, следовало бы сначала разрешить их у себя дома и не подвергать изгнанию и преследованиям всех журналистов, которые отваживаются говорить сколько-нибудь свободно. Есть французская пословица: «Charite bien ordonnee commence par soi-meme» [ «Настоящее милосердие начинается у себя дома». Ред.]. Парижский договор не говорит об объединении княжеств; он говорит только, что Диваны должны высказаться относительно внутренней реорганизации страны; но сумасброды, которые делают своим лозунгом объединение, совершенно забывая это условие договора и не заботясь о внутренних реформах, стремят» я только к новой международной организации и мечтают о независимости под властью иностранных государей… Англия, действуя в полном согласии с Австрией, решительно высказывается против объединения и в согласии с Высокой Портой никогда не допустит его осуществления. Если французский консул говорит Вам обратное, то не верьте ему, ибо он лжет».

Читайте также:  Русь перед татаро-монгольским нашествием

Написано К. Марксом 11 августа 1857 г.

Напечатано в газете «New-York Daily Tribune» № 5102, 27 августа 1857 г.

Печатается по тексту газеты

Перевод с английского

Источник: http://rumagic.com/ru_zar/sci_philosophy/marks/c/j53.html

Читать

К. МАРКС и Ф. ЭНГЕЛЬС

СОЧИНЕНИЯ

том 9

ПЕЧАТАЕТСЯ ПО ПОСТАНОВЛЕНИЮ ЦЕНТРАЛЬНОГО КОМИТЕТА КОММУНИСТИЧЕСКОЙ ПАРТИИ СОВЕТСКОГО СОЮЗА

Пролетарии всех стран, соединяйтесь!

ИНСТИТУТ МАРКСИЗМА — ЛЕНИНИЗМА ПРИ ЦК КПСС

Карл МАРКС и

Фридрих ЭНГЕЛЬС

СОЧИНЕНИЯ

том 9

(Издание второе )

Предисловие

Девятый том Сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса содержит статьи и корреспонденции, написанные с марта по декабрь 1853 года. Большинство этих статей было опубликовано в американской газете «New-York Daily Tribune».

В период, к которому относятся входящие в настоящий том произведения Маркса и Энгельса, в европейских странах господствовала глубокая политическая реакция. После поражения революций 1848–1849 гг. революционно-демократическая печать была задушена.

У Маркса и Энгельса не оказалось других возможностей для общения с массами и воздействия на общественное мнение, кроме выступлений на страницах прогрессивной в то время газеты «New-York Daily Tribune», сотрудником которой Маркс стал с августа 1851 года.

Публицистическая работа в «Tribune» стала с этих пор для Маркса, а также и для Энгельса, которого Маркс неофициально привлек к написанию статей, одной из важных сторон их революционной деятельности.

Наряду с сотрудничеством в «New-York Daily Tribune» Маркс написал в это время ряд статей для чартистской газеты «People's Paper», которая начала выходить с мая 1852 г. под редакцией Э. Джонса.

Кроме того отдельные статьи Маркса, написанные для «Tribune», одновременно публиковались в «People's Paper». В сокращенном виде некоторые статьи Маркса из «Tribune» были перепечатаны в немецкой газете «Reform», которая с марта 1853 г.

издавалась в США при ближайшем участии И. Вейдемейера.

Революционная публицистика Маркса и Энгельса была неразрывно связана с их теоретическими занятиями и со всей их партийно-политической деятельностью.

Важно

Свою журналистскую работу Маркс сочетал с исследованием важнейших проблем политической экономии, с изучением всемирной истории, в том числе истории, экономики и социального строя колониальных стран, внешней политики и дипломатии европейских государств.

Энгельс продолжал систематически изучать военные науки, занимался проблемами языкознания, славянскими и восточными языками.

В статьях, написанных для газеты, Маркс и Энгельс опирались на результаты своих научных исследований. В то же время журналистская деятельность помогала им следить за событиями в экономической и политической жизни, собирать факты и накапливать материал для научных трудов.

Так значительная часть экономических материалов, приведенных Марксом в статьях для «Tribune», была позднее использована им в «Капитале».

Основоположники научного коммунизма не только сами уделяли исключительное внимание разработке теории, но и побуждали своих сторонников использовать наступивший временный перерыв в революционных боях для пополнения своих теоретических знаний и подготовки к новому революционному подъему.

Маркс и Энгельс твердо верили в то, что торжество контрреволюционных сил носит преходящий характер, и эту веру они старались вселить в ряды пролетарских борцов.

Несмотря на отсутствие после роспуска Союза коммунистов какой-либо международной пролетарской организации, Маркс и Энгельс продолжали поддерживать связи с деятелями рабочего движения разных стран, стремясь оказать на них идейное влияние, помочь им в их трудной борьбе в условиях реакции.

Через прежних членов Союза коммунистов И. Вейдемейера и А. Клусса Маркс и Энгельс стремились воздействовать на рабочее движение в Америке, через Э. Джонса и других лидеров революционного чартизма — на английских рабочих.

Совет

Свою публицистическую деятельность в «New-York Daily Tribune» и в «People's Paper» Маркс и Энгельс стремились использовать для раскрытия пороков и язв капиталистического строя, для обличения реакционных порядков в европейских государствах, для критики буржуазной идеологии, для обоснования позиции и тактики пролетариата в важнейших вопросах внутренней и внешней политики различных стран.

Серьезным препятствием для пропаганды взглядов Маркса и Энгельса на страницах «Tribune» служило буржуазное мировоззрение ее редакторов.

Это обстоятельство требовало от Маркса и Энгельса особой гибкости, умения иной раз не прямо, а иносказательно выражать свои взгляды и в то же время последовательно проводить в своих статьях линию, во многом отличную от линии редакции газеты. Уже в 1853 г.

в отношении редакции газеты к Марксу стали сказываться не только коренные различия во взглядах, но и типичные для буржуазных журналистских нравов бесцеремонность и эксплуататорский подход владельцев и редакторов газет к своим сотрудникам.

Редакция «Tribune» стала, не спрашивая согласия Маркса, помещать присылаемые им статьи в виде передовых, без указания фамилии автора. Ряд статей Маркса вообще не был опубликован.

Некоторые из его статей редакция произвольно делила на части, подвергала редакционной правке, снабжала собственными добавлениями, нередко противоречащими содержанию и стилю присланных Марксом статей. Такие действия редакции вызывали возмущение Маркса и неоднократные протесты с его стороны. В то же время, при почти полном отсутствии рабочей и революционно-демократической печати, Маркс вынужден был дорожить своим сотрудничеством в «New-York Daily Tribune».

Содержание публицистики Маркса и Энгельса этого периода чрезвычайно богато и разносторонне.

В своих статьях они освещали все сколько-нибудь значительные явления в рабочем движении, борьбу угнетенных народов за свою свободу и независимость, экономику различных стран, важнейшие политические и военные события в Европе, Азии и Америке.

Обратите внимание

Применяя метод диалектического материализма, Маркс и Энгельс подвергали разнообразные текущие события всестороннему, глубоко научному анализу и делали при этом ряд весьма важных теоретических обобщений и политических выводов.

Внимание Маркса и Энгельса, как это видно из публикуемых в томе работ, привлекали в это время главным образом три группы вопросов: экономическое положение европейских стран, особенно наиболее развитой страны капитализма — Англии, и связанные с этим перспективы нового подъема демократических и пролетарских движений; колониальная политика капиталистических держав и национально-освободительная борьба угнетенных народов; международные отношения, в связи с обострением противоречий между европейскими государствами на Ближнем Востоке, подготовкой войны и началом военных действий между Россией и Турцией.

Новой и важной чертой в научной и публицистической деятельности основоположников марксизма в этот период является глубокий интерес, который они стали проявлять к историческим судьбам колониальных и зависимых стран Азии, в первую очередь Индии и Китая. Именно с этого времени начинаются их систематические выступления в печати со статьями, освещающими положение в этих странах и разоблачающими грабительскую колониальную политику капиталистических стран.

Анализируя экономическое положение европейских стран, Маркс в публикуемых в настоящем томе статьях «Вопрос о войне. — Население Англии и торговые отчеты. — Парламентские дела», «Политические события. — Недостаток хлеба в Европе», «Западные державы и Турция. — Симптомы экономического кризиса», «Война. — Забастовки.

 — Дороговизна жизни» и во многих других характеризует состояние промышленного производства, в первую очередь в Англии, сельского хозяйства, внутренней и международной торговли, рыночных цен, валютных курсов и т. д.

На многочисленных примерах Маркс прослеживает различные фазы очередного торгово-промышленного цикла и конкретизирует выдвинутое им еще в экономических работах 40-х годов положение о циклическом характере развития производства при капитализме.

Раскрывая действующие в капиталистической экономике закономерности, Маркс опровергает в своих статьях фальшивые утверждения буржуазных экономистов и публицистов, изображавших капитализм как систему, будто бы основанную на гармонии, несущую процветание всем классам населения и соответствующую самим законам природы.

Вся тайна буржуазной политической экономии, указывал Маркс, «состоит попросту в превращении преходящих общественных отношений, свойственных определенной исторической эпохе и соответствующих данному уровню материального производства, в вечные, всеобщие, незыблемые законы, в естественные законы, как их называют экономисты» (см. настоящий том, стр.

257). Основной порок буржуазной политической экономии, писал Маркс, состоит в том, что ее представители «не видят дальше экономических границ данной эпохи, не понимая, что эти границы сами носят ограниченный характер и так же неизбежно исчезнут в ходе развития истории, как они были созданы этим развитием» (там же).

Источник: https://www.litmir.me/br/?b=134406&p=6

Как Маркс познакомился с Энгельсом: объясняет книжка «Философы от мира сего»

«Манифест…» открывался поистине зловещими строками: «Призрак бродит по Европе — призрак коммунизма. Все силы старой Европы объединились для священной травли этого призрака: папа и царь, Меттерних и Гизо, французские радикалы и немецкие полицейские».

В том, что призрак существовал, не могло быть сомнений: 1848-й был ужасным годом для старого порядка на континенте.

Воздух был буквально пропитан революционными настроениями, а земля начинала трястись под ногами огромных масс людей. В какой-то момент — очень ненадолго — показалось, что режим может рухнуть. Во Франции дородный Луи Филипп боролся с кризисом до тех пор, пока не был вынужден отречься и искать убежища на своей вилле в Суррее.

Парижские рабочие восстали, и очень скоро над городской ратушей реял красный флаг. В Бельгии перепуганный монарх сам заговорил об отречении. В Берлине выросли баррикады и на улицах был слышен свист пуль. В Италии толпы крушили все на своем пути; в Праге и Вене лидеры восстаний брали пример с Парижа, и города оказывались под их контролем.

«Коммунисты считают презренным делом скрывать свои взгляды и намерения, — провозглашал «Манифест…». — Они открыто заявляют, что их цели могут быть достигнуты лишь путем насильственного ниспровержения всего существующего общественного строя. Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Революцией. Пролетариям нечего в ней терять кроме своих цепей.

Приобретут же они весь мир».

Важно

Правящие классы и правда дрожали — и видели коммунистическую угрозу повсюду. Нельзя сказать, что их страхи были беспочвенны. Во французских плавильнях рабочие распевали песни протеста под аккомпанемент ударов своих кувалд.

Объезжавший фабрики немецкий поэт-романтик Генрих Гейне заметил, что «воистину люди нашего круга не в состоянии прочувствовать дьявольских ноток, коими полны эти песни».

Сколько бы энергии ни содержалось на страницах «Манифеста…», дьявольские нотки не были призывом к коммунистической революции — они были рождены отчаянием и болью.

На деле всю Европу душила реакция, на фоне которой ситуация в Англии казалась идиллической. Джон Стюарт Милль писал, что у французского правительства «нет надежд на улучшение… оно движимо лишь самыми отвратительными и эгоистичными мотивами». Франция не была уникальной страной в этом смысле.

Что касается Германии — на дворе было четвертое десятилетие XIX века, а Пруссия до сих пор не могла похвастаться наличием парламента, свободы слова или свободы собраний. В стране не было независимой прессы и суда присяжных, не говоря уже о терпимости по отношению к взглядам, хотя бы немного расходившимся с замшелыми представлениями об идущей от Бога императорской власти.

Читайте также:  Смоленское сражение. соединение русских армий

Италия была неряшливо скроена из застрявших в прошлом княжеств. Историк де Токвиль описывал николаевскую Россию как «оплот деспотизма в Европе» (несмотря на визит царя в оуэновский Нью-Ланарк).

Будь это отчаяние собрано в кулак и направлено в нужную сторону, дьявольские нотки могли стать по-настоящему революционными.

На деле же восстания были беспорядочными, плохо организованными и бесцельными; стоило одержать первые победы, как вставал вопрос о дальнейших действиях, и тут старый режим не мешкая возвращался на свое место. Революционный запал спадал, а где-то и просто был уничтожен.

Совет

Ценой десяти тысяч жизней национальная гвардия разогнала парижские толпы, во главе нации встал Луи Наполеон, а Вторая республика уступила место Второй империи. Народ Бельгии решил, что лучше уж предложить королю остаться; тот с удовольствием принял предложение, отменив свободу собраний.

Артиллерийские обстрелы выбили австро-венгерских восставших из их укрытий, а немецкая конституционная ассамблея, до этого бойко обсуждавшая вопросы республиканского правления, сначала разделилась на враждующие фракции, а затем и вовсе позорно предложила Фридриху Вильгельму IV Прусскому взять контроль над страной.

Словно желая окончательно унизить своих сограждан, монарх объявил, что он не примет корону из рук каких-то оборванцев.

Революция завершилась. Жестокая и кровавая, она не привела к однозначному результату. На исторической сцене появились новые лица, но порядок вещей не изменился ни на йоту.

У маленькой группки лидеров рабочего класса, только что образовавших Союз коммунистов, не было поводов для отчаяния. Что верно, то верно, революция, с которой они связывали столько надежд, выдохлась, а рассыпанные по всему континенту радикальные движения подвергались все более тяжелым преследованиям. Но это было не столь важно.

Согласно их пониманию истории восстания 1848 года были лишь репетициями грандиозного спектакля, а его премьерный показ уже не за горами, и в успехе сомневаться не приходится.

Союз только что отпечатал программу своих намерений, названную «Манифестом Коммунистической партии».

Изобиловавший хлесткими фразами и остротами «Манифест…» был написан не только затем, чтобы распалить будущих революционеров или присоединиться к беспорядочному хору протестующих против нынешнего порядка. Его авторы предлагали нечто иное: философию истории, делавшую коммунистическую революцию не просто предпочтительным, но и неизбежным исходом.

Обратите внимание

В отличие от утопистов, также желавших изменить общество в соответствии со своими взглядами, коммунисты не рассчитывали на сострадание людей или склонность последних к строительству воздушных замков. Вместо этого они предлагали тем связать свои судьбы со звездой, а затем лишь следить, как эта звезда неумолимо движется по небу.

Прошли времена противостояний, в ходе которых победитель выявлялся на основании моральных качеств или особенно сильной ненависти к существующему порядку. Взору читателя представал хладнокровный анализ того, какая сторона на самом деле победит, ну а поскольку этой стороной был пролетариат, его лидерам оставалось лишь немного подождать. Так или иначе, они не могли проиграть.

Хотя «Манифест…» изначально был программой на будущее, реальное развитие событий удивило бы и его создателей. Они были готовы ждать — но не семьдесят лет. Уже тогда они пристально всматривались в карту Европы, пытаясь определить возможный очаг революции. Им даже в голову не приходило обратить свое внимание на Россию.

Как всем прекрасно известно, «Манифест…» был детищем злого гения — Карла Маркса. Если быть точнее, этот теперь знаменитый текст родился в результате сотрудничества Маркса с потрясающим компаньоном, соотечественником, помощником и коллегой — Фридрихом Энгельсом.

Это были интересные и — безо всяких сомнений — очень значительные люди.

К сожалению, довольно скоро они перестали быть просто людьми и превратились в фигуры. По меньшей мере до окончательного провала социалистического эксперимента миллионы людей воспринимали Маркса как духовного лидера калибра Христа и пророка Мухаммеда, а Энгельсу, таким образом, отводилась роль своего рода святого Павла или святого Иоанна.

Сотрудники московского Института Маркса — Энгельса склонялись над их работами с тем благоговением, что высмеивалось в экспозициях находившихся неподалеку музеев атеизма. Возведенные в ранг святых в сталинской России и — в меньшей степени — в маоистском Китае, всему западному миру они казались дьявольским отродьем.

И то и другое несправедливо, потому как эти люди не были ни ангелами, ни демонами. Да и работам их далеко до Священного Писания, хотя и проклятий они не заслужили. Они относятся к великой череде экономических трудов, которым удалось упростить, осветить и прояснить нам устройство мира, и, как и все книги с этой полки, Марксовы не лишены своих недостатков.

Разумеется, для мира интересен был прежде всего Маркс-революционер. Но даже в его отсутствие обязательно нашлись бы другие социалисты и провозвестники грядущего общества. Истинный вклад Маркса и Энгельса, не потерявший своего значения и сейчас, состоит отнюдь не в их не слишком успешной революционной деятельности. Политическая экономия Маркса — вот что на самом деле нужно понять и принять капитализму. Именно пророчество его неизбежной гибели стало самым важным следом, оставленным Марксом в истории нашего мира. Именно эта идея стала фундаментом для огромного здания коммунизма, и именно ее недостатки в конечном счете привели к его разрушению.

Важно

Но давайте познакомимся с этими людьми поближе. Внешне они были почти полной противоположностью друг другу. Маркс выглядел как революционер. За глубоко посаженные, часто моргающие глаза и темную кожу дети прозвали его Мавром. Маркс мог напугать кого угодно: коренастый, плотно сбитый, с закрывающей половину лица бородой. Он не был аккуратистом; по всему дому валялись груды бумаг, внутри в клубах разъедавшего глаза табачного дыма, закутанный в грязные одежды, восседал сам Маркс. Энгельс же, напротив, вполне мог сойти за представителя люто ненавидимой им буржуазии. Высокий блондин с фигурой, выдававшей в нем любителя фехтования, он с удовольствием охотился с собаками, а однажды даже переплыл реку Везер четыре раза подряд.

Они различались не только внешне; трудно найти и два менее схожих характера. Веселый и наблюдательный Энгельс обладал быстрым и гибким умом; говорят, он худо-бедно мог изъясниться на двадцати языках. Он отнюдь не гнушался маленьких радостей жизни вроде хорошего вина. Интересно, что, несмотря на свой длительный роман с пролетариатом, он довольно долго (и безуспешно) пытался доказать, что его вполне скромного происхождения возлюбленная Мэри Бёрнс (а после смерти Мэри — ее сестра Лиззи) на самом деле является родственницей шотландского поэта Роберта Бёрнса.

Марксу же легкости явно недоставало. Он был идеальным немецким ученым — неторопливым, внимательным к деталям — и неисправимым, до болезненности, перфекционистом. Энгельсу ничего не стоило написать трактат, Маркс же корпел над своими трудами долгие годы. В то время как Энгельса ставил в тупик лишь арабский язык с его четырьмя тысячами глагольных корней, Маркс и после двадцати лет практики разговаривал по-английски с тяжелым тевтонским акцентом. Его очень просто представить в тот момент, когда он испытывал тяжелый «шчок» от тех или иных событий. Несмотря на эти особенности, интеллектуальное первенство принадлежало именно Марксу; у Энгельса была широта охвата, случались озарения, но в поисках истинной глубины надо обращаться к его старшему товарищу.

Их вторая встреча произошла в Париже в 1844-м, и эту дату можно смело считать началом их сотрудничества. Вообще говоря, Энгельс зашел к Марксу с просьбой, но они нашли столько тем для разговора, что их беседа растянулась на десять дней. Трудно назвать работу одного, которая не была бы так или иначе отредактирована другим или хотя бы обсуждена с другим, а их переписка занимает много томов.

Они пришли к встрече в Париже разными путями. Отец Энгельса был довольно ограниченным и набожным человеком, последователем идей Кальвина; он держал небольшое производство в Рейнланде. Стоило юному Фридриху проявить вкус к поэзии, как он тут же был послан в Бремен изучать экспортное дело, деля кров со священником, — по мнению Каспара Энгельса, не было лучших лекарств для романтической души, чем религия и деньги. Энгельс подошел к своим занятиям ответственно, но внутри у него уже бурлили революционные чувства, а его легкая натура никак не соответствовала строгим отцовским стандартам. Когда он по долгу службы отправлялся в доки, его внимание привлекали не только каюты первого класса «из красного дерева с золотыми вставками», но и «бедняки, живущие в той же тесноте, что и булыжники на мостовой». Он погрузился в чтение тогдашней радикальной литературы и к двадцати двум годам обратился в коммунизм — тогда это слово не имело четкого определения; пожалуй, было известно, что коммунисты отвергают идею частной собственности как фундамента экономической организации общества.

Затем он отправился в Манчестер, чтобы поработать на отцовском текстильном предприятии. Манчестер, как и бременские суда, казался Энгельсу лишь фасадом. Нарядные улицы изобиловали магазинами, а пригороды окружали центр кольцом прекрасных вилл. Но за всем этим скрывался другой Манчестер. Его было почти незаметно за первым, так что владельцы заводов и фабрик могли даже не подозревать о его существовании. Обитавшие в грязи другого Манчестера люди от отчаяния обращались к джину и религии, и только настойка опия помогала им и их детям забыть об окружающем мире, где не было надежды, но лишь одна жестокость. Энгельс уже видел нечто подобное в фабричных городках своей малой родины, но на этот раз он изучил весь Манчестер — до последней лачуги и спавшего в ней пьяницы. Впечатления Энгельса довольно скоро перекочевали на страницы «Положения рабочего класса в Англии в 1844 году», самого сурового приговора, когда-либо вынесенного миру промышленных трущоб. Однажды в разговоре с одним приятелем он завел речь об ужасных условиях жизни в этом месте и сказал, что никогда не видел «настолько плохо устроенного города». Молча выслушав его, собеседник отвечал: «И все же здесь делается уйма денег. Удачного дня, сэр».

Теперь он писал почти без остановки, строча трактаты, выставлявшие великих английских экономистов апологетами режима, пока наконец один из его трудов не привлек внимание молодого человека по имени Карл Маркс, редактора парижского философского журнала радикального толка.

В отличие от Энгельса Маркс происходил из либеральной, если не радикальной среды. Родившийся в 1818 году в немецком городе Трире Маркс был вторым сыном преуспевающей еврейской пары, вскоре принявшей христианство — чтобы Генрих Маркс встречал меньше преград в своей адвокатской практике. Он был весьма уважаемым человеком и даже дослужился до юстицрата (почетного звания, дававшегося лишь самым заслуженным юристам), но в юности был завсегдатаем запрещенных сходок и поднял немало тостов за республиканскую Германию. Именно он ввел в рацион своего юного сына Вольтера, Локка и Дидро.

Совет

Генрих Маркс надеялся, что сын будет изучать право. Но стоило Карлу попасть в Боннский, а затем и Берлинский университет, как он очутился в самом центре философских дискуссий, охвативших тогдашнее общество. Предложенная философом Гегелем система была поистине революционной, и консервативная немецкая академическая среда раскололась надвое. Согласно Гегелю в основе жизни лежит изменение. Каждая идея, каждая сила с необходимостью порождает собственную противоположность лишь затем, чтобы впоследствии слиться с ней в «единое» целое, и этот процесс бесконечен. Вся история, продолжал философ, по сути, лишь скопление таких конфликтующих и мирящихся идей и сил. Изменение — диалектическое изменение — является неотъемлемой частью нашего мира. Правила не касаются лишь Пруссии; ее правительство, по словам самого Гегеля, — это что-то вроде «истинного наместника Бога на земле».

Молодой студент воспринял это как вызов. Он присоединился к интеллектуальному кругу младогегельянцев, где обсуждались такие смелые темы, как атеизм и теоретический коммунизм в рамках Гегелевой диалектики, и решил стать философом. Это и случилось бы, не вмешайся представлявшее Бога государство. Бруно Бауэр — любимый профессор Маркса, собиравшийся поспособствовать его назначению в Боннский университет, — был уволен за конституционные и антирелигиозные идеи (неизвестно, что было страшнее), и юный доктор Маркс расстался с надеждой на академическую карьеру.

Он обратился к журналистике. Раньше он часто писал в «Рейнскую газету» — небольшое издание для либерально настроенных представителей среднего класса, теперь же ему предложили пост редактора. Маркс согласился. На этом посту он пробыл ровно пять месяцев. Уже тогда Маркс был радикалом, но радикализм его имел скорее философский, нежели политический характер. Зашедший по делам Энгельс, увлеченный коммунистическими идеями, не вызвал его одобрения; когда тот заявил, что Маркс является коммунистом, хозяин ответил весьма двусмысленно: «Я не знаю коммунизма, но можно ли так легко осуждать социальную философию, ставящую во главу угла защиту угнетенных?» Несмотря на все оговорки, его редакционные статьи раздражали власти. Однажды он категорически осудил закон, лишающий крестьян их почти вечного права на сбор хвороста, и удостоился выговора. В его статьях смело обсуждалась ситуация с жильем, и он получал предупреждения. Ну а когда Маркс дошел до того, что нелестно отозвался о российском императоре, «Рейнскую газету» закрыли.

Маркс как ни в чем не бывало отправился в Париж, чтобы возглавить очередной радикальный журнал, ненамного переживший немецкую газету. Впрочем, теперь его все больше увлекали вопросы экономики и политики. Неприкрытое преследование прусским правительством своих интересов, неизменное сопротивление немецкой буржуазии любой попытке улучшения условий жизни рабочего класса, почти карикатурные в своей реакционности настроения, владевшие богатыми и властями предержащими по всей Европе, — все это смешалось в его голове, чтобы впоследствии выстроиться в единую и новую философию истории. Стоило Энгельсу зайти в гости, как двое мужчин прониклись взаимным уважением и симпатией, а философия начала обретать форму.

Читайте также:  Реакционно-мистическая пропаганда. библейское общество. архимандрит фотий

Источник: https://daily.afisha.ru/brain/2511-filosofy-ot-mira-sego-roberta-lhaylbronera-prizrak-brodit-po-evrope/

Почему Карл Маркс и Фридрих Энгельс ненавидели Россию | ПОСОЛЬСКИЙ ПРИКАЗ

     Имя основоположника идей мирового социализма Карла Маркса ещё не так давно прославлялось в нашей стране с самых высоких трибун. Именно его теорию взяла за основу российская Коммунистическая партия, которая в 1917 году совершила Великую Октябрьскую социалистическую революцию.

Неудивительно, что Маркс долгие годы в России почитался чуть ли не божеством, наряду с Лениным, Энгельсом и прочими выдающимися продолжателями «великого марксистского учения». Их характерные бородатые профили украшали едва ли не все видные советские учреждения.

Любопытно, что всё это происходило в стране, которую сами основоположники коммунизма буквально… ненавидели!

Да, да! Маркс и Энгельс при своей жизни прославились именно как оголтелые русофобы.

В советские годы это обстоятельство тщательно скрывалось от народа, до нас доходили лишь прилизанные произведения «основоположников», которые не отражали их истинных чувств по отношению к России.

И только после распада Советского Союза на свет божий стала выплывать правда, открывшая очень неприглядный облик отцов марксизма.

Их русофобия носила даже не классовый характер, они отторгали русских по расово-племенному признаку. Точь-в-точь как у вождей фашистского Третьего рейха. Не зря многие западные историки считают, что своей ненависти к русскому народу Адольф Гитлер выучился именно у Карла Маркса.

«Славяне — раковая опухоль Европы»

Обратите внимание

Об этом имеются свидетельства очень многих людей, лично знавших Маркса и Энгельса. Речь прежде всего идёт об известных русских революционерах, которые в 19-м столетии скрывались от политических преследований царского правительства на территории Западной Европы.

Вот Александр Герцен, автор оппозиционного журнала «Колоколъ», которого, по замечанию Владимира Ильича Ленина, «разбудили декабристы» и который стал основоположником русского революционного движения.

Как-то в Лондоне его пригласили выступить на одном митинге, посвящённом международному рабочему движению. Но этому резко воспротивился один из организаторов митинга, немецкий революционер Карл Маркс.

Почему? Об этом потом написал сам Герцен:

«Маркс сказал, что меня лично не знает, что он не имеет никакого частного обвинения, но находит достаточным, что я русский и что, наконец, если оргкомитет не исключит меня, то он, Маркс, будет вынужден выйти сам. Вся эта ненависть со стороны Маркса была чисто платоническая…»

То есть Герцен был ненавистен Марксу только потому, что тот был выходцем из России и в силу своей «дикости и отсталости» не имел даже права думать о самом передовом социалистическом учении. В общем-то это подтвердил и сам «основоположник», который в своих сочинениях нередко именовал Герцена «презренным московитом», человеком с «гадкой русско-калмыцкой кровью» и т. д.

А когда Герцен в своём революционном журнале опубликовал перевод знаменитого «Манифеста Коммунистической партии» Маркса и Энгельса, то этот шаг вызвал лишь презрительное недоумение у самих «основоположников». Энгельс назвал поступок Герцена «литературным курьёзом».

Надо сказать, что подобное поведение отцов марксизма нередко вызывало возмущение у русских революционеров.

Знаменитый лидер и теоретик мирового анархистского движения Михаил Бакунин не один раз, по его словам, хотел набить бородатую морду Маркса, пересекаясь с ним на различных социалистических конгрессах Европы.

Но «основоположник» всегда старался спрятаться подальше от известного анархиста-боевика, владевшего всеми тогда известными видами оружия. Своё трусливое поведение Маркс объяснял своим друзьям тем, что «не намерен отвечать на вызов какого-то презренного славянина».

С русскими «недочеловеками» он не намеревался вступать в какую-либо дискуссию…

Важно

Многие историки полагают, что истоки расовой ненависти Маркса к России лежат прежде всего в происхождении «основоположника». Он родился в богатой семье еврейского адвоката Генриха Маркса, жившего в Рейнской области Германии. Адвокат воспитывал свою семью в духе всех тогдашних предрассудков по отношению к нашей стране, витавших в Европе .

Так, согласно различным «теориям» ряда германских учёных, русские, да и все славяне вообще, являлись дикими племенами татаро-монгольской крови, которым абсолютно был чужд дух европейского прогресса. Мол, русские дикари только и жаждут того, чтобы уничтожить европейскую цивилизацию и культуру.

А от ортодоксальных еврейских раввинов семья Маркса набралась мифов о России как злобной антисемитской державе, где еврейские погромы случаются чуть ли не по сто раз в день. Понятно, что в представлении этих людей наша страна не имела никакого права на существование.

Таким образом юный Маркс получил капитальную русофобскую закалку, которую пронёс через всю свою жизнь.

В 1848 году он стал свидетелем мощной волны революционного движения, охватившего половину европейского континента. Эта революция едва не угробила Австрийскую империю, в которой мятеж подняли революционно настроенные венгры.

Империя уцелела лишь потому, что ей на помощь, с одной стороны, пришли верные императору Австрии воинские подразделения южных славян (хорватов и сербов), которые страдали от притеснений венгерских националистов.

А с другой стороны — в империю вторглись войска России, чей царь находился с австрийцами в союзнических отношениях (оба монарха обязались помогать друг другу в случае любых революционных выступлений).

Революционер Маркс был в бешенстве от этих событий. Он тут же написал полную национальной ненависти статейку, где обозвал славян «контрреволюционной расой, раковой опухолью Европы». В частности, о южных славянах он писал следующее:

«Балканы, эта великолепная территория, имеет несчастье быть населённой конгломератом различных рас и национальностей, о которых трудно сказать, какая из них наиболее способна к прогрессу и цивилизации».

Совет

Но более всего Маркс и его друг Энгельс ополчились на Россию как центр притяжения славянского мира. Энгельс по этому поводу патетически восклицал:

«У Европы только одна альтернатива: либо подчиниться варварскому игу славян, либо окончательно разрушить центр этой враждебной силы — Россию».

А с 1849 года, когда оба «основоположника» перебрались на постоянное место жительства в Лондон, они получили великолепную возможность вещать о своих русофобских идеях в полный голос.

На содержании британской короны

Двух революционеров на своё содержание принял влиятельный британский газетный трест «Свободная пресса».

Этот трест, под видом независимой частной корпорации, был создан на деньги английского правительства для ведения тотальной информационной войны с врагами Британской империи.

Россия, как конкурент Британии по многим вопросам международной политики, занимала в череде этих врагов одно из первых мест. Поэтому антирусские публикации Маркса и Энгельса охотно печатались на страницах печатных изданий «Свободной прессы».

Пик русофобской деятельности «основоположников» пришёлся на период Крымской войны (1854 — 1856 годы), когда на Россию напала целая коалиция западных стран во главе с Британией и Францией.

Маркс и Энгельс страстно призывали превратить эту войну в «священную борьбу европейских наций» против России (удивительно, но примерно под тем же лозунгом Гитлер воевал против Советского Союза уже в середине двадцатого века).

Маркс буквально заклинал европейцев:

«Кронштадт и Петербург необходимо уничтожить… Без Одессы, Кронштадта, Риги и Севастополя с эмансипированной Финляндией и враждебной армией у врат столицы… что будет с Россией? Гигант без рук, без глаз, могущий только пытаться поразить своих противников слепым весом».

А Энгельс даже пытался обосновать теорию военного похода на Москву, которая позволила бы европейским союзникам избежать тех ошибок, которые совершил Наполеон во время войны 1812 года.

Обратите внимание

Оба «основоположника» завязали дружескую переписку с польским террористом Теофилом Лапинским, публично призывавшим либо истреблять русский народ поголовно, либо загнать его «как дикого зверя» за Урал, в сибирские снега.

В это же время на страницах британской прессы Маркс приступил к публикации своей известной работы «Тайная дипломатическая история 18-го столетия», которую наши власти решились опубликовать на русском языке только во время перестройки, в 1990 году. Можно сказать, что то был настоящий русофобский исторический манифест! Вот только один перл из этого труда:

«Московия была воспитана и выросла в ужасной и гнусной школе монгольского рабства. Даже после своего освобождения Московия продолжала играть роль раба, ставшего господином. Впоследствии Пётр Великий сочетал политическое искусство монгольского раба с гордыми стремлениями монгольского властелина, которому Чингиз-хан завещал осуществить план завоевания мира».

Сейчас стало известно, что эту бредовую идею о Петре Первом как «преемнике» монгольских ханов Маркс позаимствовал из одной исторической фальшивки, так называемого тайного «Завещания Петра Великого», где якобы излагались секретные планы русских по завоеванию мирового господства.

Ещё при жизни Маркса было достоверно установлено, что это «Завещание» выдумали и состряпали в 1811 году советники Наполеона Бонапарта, искавшие любой повод для нападения на Россию в «защиту европейской цивилизации».

Но Маркса этот нюанс нисколько не смутил — он до конца жизни оставался верен своим русофобским убеждениям.

А спустя полвека сделанные им «наработки» о неполноценности русских, об исторической агрессивности России, якобы веками угрожавшей Европе, были взяты на вооружение властями нацистской Германии.

Ленин — достойный ученик

Возникает закономерный вопрос — почему революционно-социалистическая идеология Маркса, несмотря на все его русофобские опусы, была поддержана русскими социал-демократами? Да потому что они придерживались точно таких же взглядов на нашу страну, как и Карл Маркс!

Для всех этих Лениных, Зиновьевых, Каменевых, Бухариных, Троцких и прочих большевистских вождей Россия была такой же отсталой и реакционной «тюрьмой народов», требующей хорошего кровопускания. Известно выражение Ленина об «истинном русском человеке» как «великодержавном подлеце и насильнике». Думается, что эта русофобская характеристика ничем не лучше чудовищных высказываний Маркса.

Важно

Большевики, почти полжизни проведя за границей, долго не верили в возможность социалистической революции в России, отдавая предпочтение гегемонии германского и прочего западного пролетариата.

Не верили даже тогда, когда взяли в 1917 году власть.

Нашу страну они хотели использовать лишь как «связку хвороста» (выражение Троцкого) для осуществления мирового революционного пожара — а основой нового пролетарского государства должна была стать передовая Германия.

Но когда эти планы мировой революции провалились, пришлось к социалистическим идеям Маркса приспосабливать «отсталую Россию». Чем большевики-коммунисты и занимались почти 70 лет, скрывая от народа истинное отношение «основоположников» к нашей стране и к нашей трудной истории.

Думается, что подобное изложение марксистской теории, имевшей двойное дно, во многом и стало причиной утраты доверия народа к советской власти.

Игорь Невский, специально для «Посольского приказа»

Источник: http://www.posprikaz.ru/2013/04/pochemu-karl-marks-i-fridrix-engels-nenavideli-rossiyu/

Ссылка на основную публикацию
Adblock
detector